Первые несколько лет новоявленный мастер учился работать с металлами, живя продажей готовых украшений, сделанных его предшественником. Предыдущий хозяин лавки предпочитал делать тяжёлые, солидные украшения, зримо подчёркивавшие статус и авторитет их хозяина. А вот Абано внезапно понял, что ему не хватает изящества редких цветов, растущих на землях дикарей, прихотливой элегантности тамошних птиц и зверей, нежности и лёгкости бабочек и стрекоз. И Горед начал учиться создавать их копии в золоте и серебре. На память бывший солдат никогда не жаловался, руки его к тонкой работе приспособились довольно быстро, так что спустя всего два года после смерти предыдущего хозяина, лавочка завоевала бешеную популярность у женщин со всей области Аллер.

Теперь, спустя десять лет после появления в лавочке нового хозяина, в витринах лежала только одна вещь, сделанная не Горедом. Изящная маленькая птичка, усыпанная разноцветными камнями и держащая в клюве ветку прихотливо изогнутых белых цветов, была предназначена особому покупателю. Все остальные просто не обращали на неё внимания.

* * *

— Тария, как здоровье твоей матушки?

Миниатюрная девочка лет семи на вид остановилась и вежливо поклонилась тётушке Барро, жене начальника храмовой стражи. Одетая в белое платье малышка с длинными тёмно-русыми волосами, придерживаемыми у лба белой же лентой, напоминала воплощение Алы Тейтолы, детской ипостаси богини.

— Спасибо, госпожа. Мама чувствует себя всё так же. У неё сегодня день рождения и я иду за подарком.

Девочка очаровательно улыбнулась и, поклонившись ещё раз, пошла дальше. Тётушка Барро с грустью смотрела ей вслед. За последние полтора года у постели Легойи, матери Тарии, побывали лучшие целители внутренней храмовой области Аллер и самые титулованные жрецы. Увы, ни тем, ни другим так и не удалось понять, что за загадочная болезнь обездвижила бывшую жрицу Алы.

Живи мать и дочь в какой-то другой области — им бы пришлось тяжело. Жизнь на колонизируемом материке Ретале не предоставляла возможностей для лишнего милосердия. Легойе уже выдали бы отвар цветов гледии, позволяющий быстро и безболезненно отправиться за Грань, а Тарию спешно отдали бы младшей женой кому-то из жрецов или отправили бы в школу, где готовили посланниц Храма. Но жизнь во внутренней храмовой области очень отличалась от жизни на остальном континенте. Во-первых, сюда доставляли множество товаров и добычи, приличная часть которых добровольно жертвовалась хозяевами на нужды Храма. Во-вторых, здесь всё было подчинено пяти ипостасям Алы: Тейтоле — девочке, Тейгере — невесте, Теймиале — матери, Хатейе — войне и Летейе — плодородию. И многим казалось, что болезнь Легойи — то ли благословение, то ли проклятие самой Алы. Поэтому мать и дочь получали небольшое содержание от Храма, тихо жили в своём маленьком домике и надеялись, что однажды свершится чудо.

Сегодня у Легойи был день рождения — ей исполнялось тридцать четыре года — и дочь решила купить матери не просто подарок, но талисман, который исцелил бы её. Обычный ребёнок отправился бы со своими накопленными за полгода карманными деньгами в храм Алы Теймиалы, но Тария почему-то захотела купить украшение. А лучшие украшения, по словам всех её знакомых женщин, продавались в лавке одноногого Абано. Именно туда девочка и поспешила сразу после того, как они с матерью позавтракали.

Ювелирная лавка Гореда Абано как всегда была погружена в полумрак. Ювелир, уже почти забывший о своей солдатской жизни, сидел за прилавком с книгой в руках. Сегодня он не ожидал наплыва покупателей в свою лавку и рассчитывал спокойно ознакомиться с новыми идеями обработки металлов, высказанными коллегией ювелиров. Абано ещё не знал, что в этот день произойдёт то, ради чего Храм на самом деле отказался от наследства бывшего хозяина этой лавочки. Когда дверь открылась, впуская внутрь немного нелюбимого мастером солнечного света, он инстинктивно прикрыл глаза рукой, а когда открыл их — не поверил собственным глазам. На пороге стояла и отчаянно трусила Тария, девочка, которую в Аллере знали все. Знали, уважали и любили, потому что ребёнок, в одиночку ухаживающий за тяжелобольной матерью без сомнения заслуживал и любви, и уважения, и посильной помощи.

— Да будет с тобой благословение Всемилостивой, малышка. Я могу тебе чем-то помочь?

— Да будет Она милостива к вам, уважаемый мастер. — Тария запнулась, восхищённо оглядывая витрины. В них мерцали и переливались настолько прекрасные вещи, что девочка засомневалась, хватит ли у неё денег купить хоть что-нибудь. Она, конечно, понимала, что любой житель Аллера с радостью снизит для неё цену или вовсе бесплатно отдаст приглянувшийся товар. Но Тария была гордой девочкой, такое отношение казалось ей безумно унизительным и ставящим её на один уровень с домашними животными. Нужно было придумать, что сказать ювелиру, чтобы он не догадался, насколько сильно она хочет купить украшение для матери.

— Вы знаете, сегодня у нас особенный день, мама сказала мне взять денег и пойти купить что-нибудь красивое. Но я никак не могу решить, чтобы это могло быть. Вот, захожу во все лавки, думаю, может что-то понравится. Вы не будете возражать, если я посмотрю, что у вас есть?

Горед сделал вид, что поверил неуклюжей лжи. Выразительное лицо девочки выдавало её намерения лучше, чем могли бы это сделать самые искренние слова. Да и о том, что сегодня день рождения одной из его бывших покупательниц, мастер ещё помнил.

— Конечно, походи, посмотри. Если что-то понравится — скажи, я достану. Цены указаны рядом с украшениями.

Мастер Абано сделал вид, что вновь погрузился в книгу, исподтишка наблюдая за Тарией. Девочка с очаровательно серьёзным видом ходила возле витрин. Иногда она замирала, разглядывая понравившееся украшение, затем шла дальше. Абано старательно запоминал все вещи, возле которых останавливалась девочка, чтобы потом попытаться ненавязчиво скинуть цену на какую-нибудь из них. Но внезапно Тария задала вопрос, услышав который, мастер решил, что ослышался.

— Скажите, а почему та изумительная птичка с цветами в клюве стоит всего одну серебряную монету?

Горед поднял голову от книги, внимательно вглядываясь в личико девочки. Неужели это она — та, о которой говорилось в древнем пророчестве? Неужели этой девочке суждена страшная и нелёгкая участь? О всемилостивая Ала, неужели ей мало досталось? Но вопрос был задан, птица увидена, и дальнейшее совсем не зависело от простого ювелира.

— Это необычное украшение. Уже десять лет оно ждёт того единственного человека, который сможет его заметить. А за такие вещи берут только символическую плату. Она нравится тебе, Тария?

— Да, мастер. Но, наверное, раз она ждёт одного единственного человека, это не могу быть я?

Девочка не выглядела удивлённой или испуганной, она считала себя самым обычным ребёнком и была уверена, что просто произошла ошибка. Гореду очень хотелось, чтобы так оно и было, но… Кто он такой, чтобы идти против воли Алы Хатейи?

— Нет, раз уж ты её увидела, значит, птичка твоя. — Абано осторожно достал изящную вещицу из самого тёмного угла витрины и протянул девочке. Крылья птицы на минуту вспыхнули так, словно в камнях, которыми они были усыпаны, отразилось солнце. Девочка смотрела на брошь безумно счастливыми глазами и не замечала грустной улыбки ювелира. Спешно расплатившись и скомкано поблагодарив Абано, она выбежала на улицу. Деньги остались, можно было отправиться в кондитерскую и выбрать самый вкусный торт. У них с матерью будет отличный праздник.